23 декабря 1987
Дорогой Дневник!
Помнишь ли ты тот вечер, когда Лео, Бобби и я ездили в Лоу Таун за кокой?
Помнишь? Я украла кило коки, и тут началось светопреставление, и нам пришлось
срочно смываться, потому что все кругом начали палить из своих пушек? Мне только
что снился про это сон.
Я ведь никогда толком не думала, что Бобби скорей всего убил того парня, в
которого стрелял. Он же, правда, стрелял в него, и я это видела - и мне было все
равно! Я думаю, что говорила себе тогда: это все какой то сон. Но я же знаю, что
сама себя обманываю, от начала и до конца.
Тогда я позвонила Бобби догмой и поговорила с ним об этом деле пару минут.
Вначале он держался нормально. Мы старались говорить шепотом, все время
перебивая друг друга, чтобы нас никто не подслушал… И тут он начал плакать. Так
мне показалось, хотя полностью я не была уверена. Наверное, он так же лгал сам
себе, как и я. Ни он, ни я, по видимому, не отдавали себе отчета в том, что мы
натворили.
Я разговаривала по телефону из своей комнаты, и все то время, пока Бобби на
другом конце провода молчал, не сводила глаз со спинки кровати, где под
набалдашником хранились мои запасы. Да, я завязла в коке по горло, но
остановиться уже не могу. Кроме занятий с Джонни Хорном и поисков все новых
сексуальных развлечений, кока - это единственное, что меня всё это время
поддерживало. Хотелось бы мне знать, не означает ли тот сон, что мне суждено
попасть в ад? Я и Бобби Бриггс в аду рядом друг с дружкой сидим и нюхаем коку
вместе с дьяволом. Знаю, что это не смешно. Конечно же, не смешно.
В том сне я видела, как парень, в которого стрелял Бобби, вдруг поднялся, хотя
пуля вошла ему прямо в грудь, и говорит: «Смерть дала мне ровно одну минуту,
чтобы предсказать вам ваше будущее».
Потом он произнес: «Ты, с пушкой… берегись. Те, кто умирает, как я, запоминают
лицо своего убийцы, и смерти оно тоже становится известна. Тогда смерть начинает
охотиться за ним. Забирает твоих друзей или кого нибудь из родителей. Забирает
то, что ты позволил ей взять. Ведь убийство - это все равно, что поздороваться
за руку со смертью и сказать ей: „Что мое - то твое“.
Во сне Бобби поглядел на меня, а потом снова на парня, которого он застрелил.
Парень перехватил его взгляд и сказал: «Присматривай получше за своей подружкой.
Кое кто здесь уже держит для нее место».
И я проснулась.
Я рассказала Бобби о своем сне, а он ответил, что ему надо идти. Не сказал куда,
а просто, что пора кончать этот разговор, потому что ему некогда.
На Рождество я купила Бобби в подарок пару башмаков. Я знаю, такие ему должны
понравиться. Довольно дорогие, но я скопила порядочную сумму - ты не поверишь,
но это только за счет занятий с Джонни. Подспудно я все время чувствовала, что
тратить эти деньги на коку - грех. Впрочем, все последнее время мне и не надо
было этого делать, потому что Жак и Лео постоянно снабжали меня им, и я не
вылезала из кайфа и секса. Мне даже не приходится теперь им больше звонить. Это
обычно делает Жак. А если к телефону подходят мама или папа, он говорит им, что
это по поводу работы, которой я интересовалась. Всякий раз, когда мама передает
мне, что мне звонит… «какой то джентльмен относительно твоего заявления», я уже
знаю, что мне предстоит бурная ночь.
Настоящая работа мне действительно нужна. Такое место, куда нужно ходить при
параде и чтобы всегда можно было быть немного под кайфом, красивой и получать
приличные деньги.
Дневник, надеюсь, тот мой сон был просто кошмарным воспоминанием, и если парень
из Лоу Тауна мертв, то он же не обязательно в аду, а где нибудь в более приятном
месте. По крайней мере, не мучается от боли. Потому что, боюсь, если это не так,
то смерть на самом деле придержит для меня местечко. Возможно, она сделает это с
помощью БОБа. Не хочется об этом думать.
Сейчас приму душ и пару раз нюхну. Надо еще закончить мой подарок к Рождеству
для Донны. Я тебе про него рассказывала? Нет, наверно. Просмотрела записи и
вижу, что нет. Так вот, мне хотелось сделать что нибудь хорошее для нее, как
водится между настоящими друзьями. Подарить такое, чтобы она перестала думать,
что в моей жизни одни лишь неприятности. Вот чем я сейчас занята.
Я позвонила доктору Хэйворду, поговорила о том о сем и попросила его незаметно
взять джинсовую куртку Донны, когда ее не будет дома. Как только ее куртка
очутилась у меня, я тут же пошла в магазин художественных изделий и накупила там
все, что подходило по расцветке и узору - бусы, цветные заплатки и люрекс.
Словом, то, что ей так нравится. Все последние вечера я только тем и занята, что
нашиваю свои покупки на ее куртку, стараясь, чтобы украшения выглядели как можно
аккуратнее. Донна сама хотела сделать это и мечтала целую вечность. Надеюсь, мой
подарок придется ей по душе. Мне так хочется, чтобы она перестала беспокоиться
на мой счет. Чем больше беспокоишься, тем больше беды можно накликать.
Увидимся позже, Дневник.
С любовью, Лора.
23 декабря 1987
Дорогой Дневник!
Сейчас уже 4: 20 утра. Я только что закончила вышивать куртку Донны. Заснуть
теперь уже все равно не смогу. Сижу и думаю о походе к Лео или Жаку, чтобы
разжиться марихуаной. Может, еще Жак даст мне тот транквилизатор, как в прошлый
раз, пару недель назад. Классная штука. Пожалуй, надо бы позвонить перед
выходом. А то что то не хочется зазря таскаться по лесу.
Вернусь через минуту, Л.
Вот я и вернулась. Хорошо, что позвонила, а не пошла просто так. Дорога все таки
не ближняя. Да, рассказывала я тебе про то, как однажды заблудилась? До чего же
я тогда перепугалась - одна, в темном лесу! Я села и принялась плакать, пока
небо не посветлело и можно было хоть немного ориентироваться, чтобы отыскать
путь до дому. Меня, правда, предложили подвезти, но я отказалась. Дело в том,
что папа мог припоздниться на работе и вернуться как раз в то время, когда я
подъехала бы к дому с Лео или Жаком. Он ведь любит свою маленькую дочку такой,
какой она когда то была… и, может быть, еще когда нибудь будет… Нет уж.
В общем, на этот раз я поговорила сначала с Лео, и он сказал, что скучает. Шелли
вернулась с похорон тети:
с наследством, которое, по его мнению, она должна была бы получить, ничего не
вышло. Впрочем, через неделю другую ей снова придется туда поехать, потому что
тетя оставила ей кучу всякого барахла.
Лео спросил, послала ли я уже в журнал одну из своих фантазий. Я сказала, что
обдумываю эту идею, но мне нужно сперва немного прийти в себя. Он рассмеялся и
ответил, что у Жака есть кое что мне сказать.
Жак взял трубку, и я извинилась, что звоню в такую поздноту. Он заверил меня,
что он бы рассердился, если бы я не позвонила, и назвал меня своей «маленькой
глупышкой». Я улыбнулась, но промолчала.
Он, по его словам, знает от Лео, зачем я звоню, но все уже предусмотрел. В том
лифчике, в котором я была у них прошлым вечером, в белом кружевном, он спрятал
один из своих рождественских подарков для меня.
Я попросила подождать у телефона, пока его ищу, но он сказал, что Лео срочно
нужно звонить.
Шелли ждет его звонка с заправочной станции откуда нибудь с дороги за пределами
штата. Мне кажется, сейчас ему не очень хочется быть с нею. Я положила трубку и
стала искать лифчик у себя в ящике шкафа.
Этот белый с кружевами - один из самых любимых у Жака. Он имеет проволочную
поддержку, и моя грудь особенно хорошо от этого смотрится. Наконец я отыскала
лифчик… слава Богу, у меня руки не дошли его постирать!
Внутри чашечки я нащупала вкладыш - размером с пачку сигарет, но тоньше. Мне
повезло, что мама ничего не обнаружила. Когда я открыла пакетик, то увидела, что
содержимое его завернуто в страницу, вырванную из журнала «Мир плоти». На
картинке был изображен парень, сложением похожий на Жака. Он стоял на коленях
перед изумительно красивой блондинкой. Ни разу еще в этом журнале такие красивые
мне не встречались. На фото она была почти голой, и на плече у нее сидел
попугай. Парень целовал ей пальцы ног и, похоже, совсем потерял голову. Рукой
Жака внизу было приписано: «С мыслью о тебе, девушка моей мечты».
Внутри лежали четыре таблетки транквилизатора, две сигареты с травкой, четверть
грамма коки и серебряная палочка. Совершенно новая и блестящая. Я так
возбудилась, что почти позабыла о времени. Тут я услышала, как мама встревожено
спрашивает, все ли у меня в порядке.
Я тут же выключила все лампы, кроме одной, засунула вкладыш обратно в лифчик и
быстро спрятала его под матрац. Расстелив куртку Донны у себя на коленях, я
сделала вид, что уснула за работой. Через секунду пришла мама, нежно разбудила
меня, думая, что я сплю, и велела мне быстрее ложиться в кровать. Как же
блестяще я играла роль невинной спящей девочки!
Я поцеловала маму, пробормотала что то сонным голосом и, после того как она
удалилась, подождала еще минут сорок, прежде чем встать с постели. Разложив все
«гостинцы» на одеяле, я некоторое время играла с ними в темноте и только потом,
заложив щель под дверью полотенцем, решилась снова зажечь свет. Правда, зажгла я
один лишь ночник: так было больше интима, потому что верхний свет чересчур ярок.
Наркотики привели меня в состояние задумчивое и одновременно радостное: грезы
мои были и сладостно порочны, и столь же сладостно невинны… Подробнее я расскажу
тебе о них попозже… сейчас я такая сонная… Еще бы, две таблетки транквилизатора,
«полоска» коки, а в довершение всего - половинка сигареты с травкой. От всего
этого получился, конечно, перебор, но будь я проклята, если не нахожусь наверху
блаженства!
Наверно, стоит перелистать номера «Мира плоти», пока на дворе окончательно не
посветлеет. Потом я расскажу тебе или про свою идею, которую я намереваюсь
отослать в журнал, или про какую нибудь новую фантазию, которая придет мне в
голову, в то время как я перелистываю страницы журналов.
Спокойной ночи, спокойной,
Л.
Канун Рождества, 1987
Дорогой Дневник!
Я ушла на застекленную террасу, чтобы не слышать звуков рождественских гимнов,
которые целое утро играет на пианино мама. Мне нравится Рождество, но голова у
меня и так гудит, так что выносить еще и музыку у меня нет сил. Папа поймал меня
в тот момент, когда я выходила, и пригласил на танец свою «любимую маленькую
дочурку». По моему, мы с ним уже целую вечность не танцевали.
На меня разом нахлынули воспоминания обо всех тех вечеринках в «Грэйт Нозерн»,
на которых мы с папой кружились в бесконечных вальсах: в голове полный ералаш от
полотнищ с праздничными приветствиями, хрустальных бокалов и буфетных стоек.
Папа вальсировал со мной как опытный танцор, так что в животе у меня все сладко
замирало - и мы смеялись, смеялись, смеялись…
А сегодня утром мы протанцевали с ним в гостиной. Огоньки на рождественской елке
уже были зажжены, так что мама могла печь с соответствующим праздничным
настроением. Передо мной проносились красные, зеленые, синие и белые огоньки. Я
старалась смотреть папе прямо в глаза, чтобы у меня не закружилась голова, и
видела, как они лучатся. Вот в уголке глаза появилась слезинка и медленно
поползла по щеке. Мало помалу мы замедлили кружение, папа крепко обнял меня и
прижал к себе, словно боясь чего то.
Из кухни вышла мама и, увидев нас, сказала:
- Знаете, для меня это лучший подарок к Рождеству, какой вы могли мне сделать.
Как много странного происходит в жизни. Я имею в виду свою собственную. Всего за
несколько часов до того, как мы танцевали с папой, я была у себя в комнате - и
совсем, совсем в другом мире. От души надеюсь, что мне никогда не придется
выбирать между двумя этими мирами. Каждый из них делает меня счастливой, но по
своему.
Я пришла сюда для того, чтобы описать свою фантазию, но здесь, на террасе,
слишком прохладно, да и вид, который отсюда открывается, слишком красив, чтобы
думать о своих грезах. По крайней мере, в данный момент.
Схожу ка я лучше в бар к Норме и выпью чашечку горячего кофе. Может быть, там
найдется свободное местечко, чтобы немного посидеть одной.
Скоро вернусь.
Л.
Канун Рождества, 1987
(Я уже вернулась)
Дорогой Дневник!
Как только я вошла в бар, Норма тут же налила мне чашечку кофе. Прекрасно. Я
сказала ей, что хотела бы немного поработать - сделать письменные задания,
которые нам дали в школе. Поэтому мне лучше было бы посидеть в кабинке в дальнем
углу зала, а не у стойки.
Взяв свой кофе, я собиралась уже идти, как вдруг заметила пожилую женщину. Она
сидела одна недалеко от буфета и была поглощена чтением книги, название которой
бросилось мне в глаза: «Покров невинности». Казалось, для нее ничего не
существовало вокруг. На ее конце стойки я увидела тарелку с остатками вишневого
пирога и несколько чашечек из под кофе, которым она явно злоупотребляла.
Я посмотрела на улыбающуюся Норму и выразительно покачала головой: ну и
старушенция! Такое милое, приятное лицо, а таскается по закусочным, чтобы выпить
кофе, съесть пирог и прочесть душещипательную книжку. Я прошла мимо нее в свою
кабинку и удобно расположилась там. Но только я собралась начать описывать тебе
свою фантазию, как обещала, когда в дверях кухни появилась Шелли Джонсон.
Жена Лео гораздо симпатичнее, чем мне казалось. Стараясь не выдать своего
интереса, я посматривала в ее сторону, отмечая про себя каждое ее движение,
улыбку, прислушиваясь к интонации ее голоса. Меня разрывали противоречивые
чувства: то мне казалось, что я ни в чем ей не уступаю, то, наоборот, что она не
оставляет мне, как говорится, никаких шансов. Но вот я услышала, как она бросила
что то насчет Лео. Вроде того, что его никогда не бывает дома, а как только
заявляется, тут же тащит меня в койку. Что ж, я победила. Я чувствовала себя как
последняя сука из за этих своих мыслей, но мы с ним делаем это регулярно и
довольно давно… И лично я собираюсь продолжать это и дальше, если она не хочет.
Конечно, Шелли имела в виду нечто совсем другое, но у меня не было к ней
жалости. Ведь иначе я никогда больше не смогла бы видеться с Лео, а этого мне
меньше всего хотелось.
Тем временем пожилая женщина встала с табурета перед стойкой и двинулась к
выходу. Было видно, что каждый шаг дается ей с трудом, и мне захотелось встать и
помочь ей… Однако меня опередила Шелли.
Норма принесла мне еще кофе и рассказала, что эта женщина бывает здесь довольно
часто, хотя ей и трудно ходить. Конечно, специальная инвалидная трость помогает,
но все равно, как я могла заметить, дело это для нее непростое.
В Твин Пикс, по словам Нормы, довольно много пожилых людей, у которых нет
никого, кто мог бы о них позаботиться. Им в сущности некуда деться… если,
правда, не считать Монтаны. Большинство не хотят ехать в этот соседний штат,
предпочитая оставаться здесь. Им тут спокойно. И большей частью они вполне
счастливы.
Я начала обдумывать услышанное. Ведь это целая проблема. Я бы сделала для таких
вот стариков куда больше, чем просто помочь одному из них дойти до двери! 0 го
го. Прежняя отзывчивая Лора, готовая услужить всем и каждому. Такой я не была с
тех пор, как училась в начальной школе. Сейчас я так и горела желанием сделать
хоть что нибудь для тех людей, о которых рассказала Норма.
Заплатив по счету, я оставила Норме записку, где поделилась своим желанием
обсудить с нею, как лучше помочь этим старикам, и просила ее звонить мне, когда
будет время. Надо попробовать, чтобы меня подвезли до Джонни. Там за окном я
вижу машину Эда Хэрли. Надеюсь, он едет в том направлении.
Скоро поговорим.
Лора.
Р.S.
Канун Рождества. Поздний вечер. Потом я расскажу поподробнее, но там, в баре, я
слышала, как Норма говорила с кем то по телефону грустным голосом.
Занимаясь с Джонни, я невольно подслушала, как Бенжамин разговаривал с шерифом.
Потом он рассказал мне всю историю, потому что она его очень расстроила.
Норма вряд ли мне вскоре позвонит. Дело в том, что Хэнк, это ее муж, который
никогда мне особенно не нравился, вчера ночью задавил на хайвее человека,
возвращаясь, очевидно, от канадской границы по 21 у шоссе.
В общем, ему придется отбывать срок за наезд со смертельным исходом. Честно
говоря, я даже рада, что он на какое то время исчезнет. Норма всегда выглядит
такой печальной, когда они вместе. Конечно, мне жаль Норму. Но не Хэнка.
|
ВНИМАНИЕ!!! Вся информация предоставляется исключительно с образовательной целью.